Лео Хартонг. Пробуждение ко сну. 2

Кто же автор? 

У окружающих меня людей есть мягкое, но постоянное пожелание включить в книгу что-либо из моей личной истории. Я чувствую определённое нежелание делать это, так как подтверждение личной истории является - как позже станет ясно - противоположностью тому, что утверждает эта книга. Кроме того, я уже включил описание «моего пробуждения» в главу Ослепленный Светом. Однако моя жена заметила, что оно использовалось чтобы проиллюстрировать сказанное в этой главе, а не как представление о том я, которым, как я убеждён, я являюсь. И, как часто случается, она была права.

С места, где я нахожусь, я могу отследить несколько линий в пространстве и времени и оказаться во множестве различных «историй» этого кажущегося индивида. Все они в равной степени истинны и ложны. Все они субъективны и незавершены. Но теперь, раз уж я начал, я попытаюсь рассказать предысторию и попробую придерживаться моей роли автора этого текста, хотя любая претензия на авторство противоречит содержанию этой книги. Пожалуйста, помните об этом парадоксе, когда будете читать линейное описание нелинейных событий пережитых данным человеческим существом.

Сначала я бы хотел привести цитату одного ирландского учёного и философа, публиковавшего свои работы под псевдонимом Вэй У Вэй (1895 - 1986), хотя он конечно никогда не претендовал на то, что именно «он» написал их.

Том, Дик и Гарри думают, что это они написали книги, подписанные их именами (написали картины, сочинили музыку, построили храмы). Но они преувеличивают. Это была ручка, или какое-то другое орудие. Они держали ручку? Да, но рука державшая ручку также была орудием, как и мозг управлявший рукой. Они были посредниками, инструментами, просто механизмами. Но даже самым лучшим механизмам не нужны личные имена, такие как Том, Дик или Гарри.

Если безымянные строители Тадж Махала, собора Реймса, собора Шартра, сотен кафедральных симфоний, знали это - и избежали несуразности приписывания своим эго работ созданных ими как инструментами - может кратко записанные метафизические понятия тоже знают это?

[From Fingers Pointing Towards The Moon by Wei Wu Wei]

Итак, обо мне, я родился в 1948 году в бедной семье в Амстердаме. С раннего возраста я был хорошо знаком с идеей существования духовного измерения жизни, хотя сейчас я не делаю различий между духовным и не духовным. Мои родители тусовались среди духовных целителей и ясновидящих. Наложение рук, гадания и сеансы связи с «другим миром».

Некоторые из моих ранних воспоминаний о «духовных» переживаниях относятся ко времени, когда я был настолько мал, что ложился спать засветло. Занавески были задернуты и узор из серебряных роз, нанесенный на кирпичного цвета фон, позволял части света проникать в спальню, создавая иллюзию танцующих созданий на стене. Однажды я лежал, бодрствуя, и думал, как это может быть, что между мной и потолком ничего нет. Затем я попробовал вообразить, что было бы, если потолка бы не было, и я бы смотрел в ничем не ограниченное ничто. Вскоре я заметил, что эта небольшая игра вводит меня в особое состояние. Ощущение, и странное и приятное одновременно, приходило ко мне, когда мой ум ещё глубже погружался в невозможность вообразить «ничто». Когда мы были в парке в ясный день, я пытался попасть в это «ничто» ложась на спину и всматриваясь в небо. Но всегда что-нибудь - птица, облако, трава - появлялись в поле зрения. Закрыть глаза не помогало, так как вращающиеся узоры, казалось, танцевали на сетчатке моих глаз, и мне ничего не оставалось, как поддаться этой игре.

Когда мне было восемь, мои родители развелись, я и двое моих младших братьев остались с матерью. В те дни в Голландии считалось неправильным женщине быть без мужа. Некоторые люди старались помочь, но большинство других - соседи, школьные учителя, работники социальных служб - заставляли нас чувствовать себя осуждаемыми. Нашей матери было тяжело воспитывать трёх мальчиков. Она делала лучшее что могла, в то время как отец участвовал в этом с неохотой.

И в какой-то момент мы перешли в католицизм. Это было как ради религиозного комфорта, так и ради помощи от церкви. Так произошло моё первое соприкосновение с организованной религией, и у меня было очень критичное отношение. Я ненавидел ходить в церковь, но был заинтригован религиозным учением, которое нам преподавали в нашей новой католической школе. Казалось, запас захватывающих историй из Библии был неистощим, но вскоре я заметил, что некоторые мои вопросы не принимались. На ком женились дети Адама и Евы? Если Бог добр, то почему существует так много несправедливости? Как может Бог любви уничтожать целые города просто потому, что большинство их жителей не исполняло его заповеди; и почему он отправляет людей в ад, в вечный огонь? Иногда мне говорили, что некоторые истории Библии являются символическими, но в других случаях, что Библия должна трактоваться буквально.

Другая загадка было в том, что рыба в пятницу считалась постом, но это очевидно было пиршеством. Пятничный обед, сервированный белым вином, был кульминацией недели для священников нашего прихода.

Нас учили, что люди равны перед Богом, но для богатых людей в нашей церкви были зарезервированы места в первых рядах с более мягкими подушками для коленопреклонений. Все это казалось запутанным, и ясно было одно - вопросов было больше, чем ответов. Я полагаю, что знакомство с верой в более позднем возрасте, чем другие дети в школе, сделало для меня более сложным простое принятие того, о чем я сказал выше. Это сделало меня ищущим относящимся с недоверием к духовному авторитету.

Даже тогда я верил, что в жизни присутствует больше, чем видят глаза. Я верил в Бога, но не мог принять то, чему нас учили о Нем. Когда мне было около двенадцати я наткнулся на рекламу курса Раджа-йоги по почте. Я уговорил свою мать подписаться на него, и мы начали получать почтой регулярные уроки. Учителем был профессор по изучению восточной культуры. Хотя многое в его текстах было за пределами моего понимания, что-то удерживало меня от прекращения занятий. В уроках были новые слова и идеи о Боге, Я, жизни в целом, которые звучали более правильно, чем то, о чем говорили в школе.

Когда я стал старше, настало время выбора между продолжением обучения или поиском работы. Оба варианта не были привлекательны. Мне хотелось рисовать или провести полную приключений жизнь в путешествиях. Были шестидесятые и я стал курить гашиш. Я все же был молод, и органы, наблюдающие за детьми разведённых родителей, решили, что мне будет лучше в государственном учреждении для трудных детей. Я уверен, что они хотели добра, но в то время я думал иначе.

Там были дети, оказавшиеся там по более серьёзным поводам: автокражи, квартирные кражи, изнасилования. Мне говорили, что я оказался там в качестве превентивной меры, но большинство других были там ради наказания. Мне не удалось увидеть в этом справедливость, поэтому я сбежал оттуда с одним из «наказаных» детей, который несмотря на ранний возраст был искушен в выживании на улицах. Он мог открыть сейф, а я оказался способным учеником.

Теперь я стал жить на улицах. Я путешествовал автостопом по Европе и познакомился с тяжёлыми наркотиками. Наконец, психоделики - особенно ЛСД - предотвратили мою зависимость и сделали мою жизнь более сбалансированной.

Я стал хиппи-вегетарианцем, женился, у меня родилась первая дочь, Лила. Я вернулся к чтению и медитации, и стал удовлетворять свой интерес ко всему мистическому. Как и многие из моего поколения я предпринял путешествие по Индии. В дороге были встречи с другими культурами, время на чтение, вечеринки и практику йоги, хотя, должен сказать, духовные практики не принесли результата для меня. Не было какого-то особенного учителя. Книги Алана Уотса были моим главным путеводным светом и вдохновением, и сама жизнь была настоящим учителем, и каким-то образом, все, что было нужно для разворачивания моего поиска, появлялось само собой, хотя тогда я часто этого не понимал.

Оглядываясь назад, я вижу волшебные моменты, когда передо мной случайно промелькнуло это живое присутствие открывающееся как все и, одновременно, прячущееся во всем. Именно поэтому для некоторых людей, включая Вэй У Вэя и Тони Парсонса, это является «открытой тайной».

Во время этого путешествия случались так называемые мистические или пиковые переживания. Но в итоге, все, что я могу сказать, это то, что были боль и удовольствие, потери и приобретения, времена нищеты и богатства, вечеринки и тюрьмы, больницы и здоровье. Были моменты отчаяния на песочных пляжах и моменты величайшей свободы в холодных и сырых клетках с железными решетками.

Во всем этом и через все это поиск продолжался, но в ретроспективе в нем не было ничего, чему можно было бы присвоить причину пробуждения, если только мы не станет считать отказ от поиска следствием этого поиска. Поиск состоит из приобретенной информации и опыта, в то время как пробуждение раскрывается в отпадении концепций и ожиданий. Это отпадение происходит само по себе и не является действием моей личной воли. В этом процессе также отпадает предполагаемая история индивида, и даже когда я говорю это, нет претендующего ни на приз просветления, ни на авторство текста. Может быть, вам ясен смысл этого дисклеймера. Если нет, то он может проясниться в процессе чтения этой книги.